«Машенька» Владимир Набоков 162

несказанным, недостижимым блаженством. Ганин, сильной белой рукой сжав грядку кровати, глядел старику в лицо, и снова ему вспомнились те дрожащие теневые двойники русских случайных статистов, тени, проданные за десять марок штука и Бог весть где бегущие теперь в белом блеске экрана. Он подумал о том, что все-таки Подтягин кое-что оставил, хотя бы два бледных стиха, зацветших для него, Ганина, теплым и бессмертным бытием: так становятся бессмертными дешевенькие духи или вывески на милой нам улице. Жизнь на мгновенье представилась ему во всей волнующей красе ее отчаянья и счастья,-- и все стало великим и очень таинственным,-- прошлое его, лицо Подтягина, облитое бледным светом, нежное отраженье оконной рамы на синей стене,-- и эти две женщины в темных платьях, неподвижно стоящие рядом. И Клара с изумленьем заметила, что Ганин улыбается,-- и его улыбку понять не могла. Улыбаясь, он тронул руку Подтягина, чуть шевелившуюся на простыне, и, выпрямившись, обернулся к госпоже